Анна Безулик: «Мы с вами станем свидетелями полного переформатирования информационного пространства»

Ведущая ток-шоу «Я так думаю с Анной Безулик» рассказала о своих планах, судебном процессе с «Плюсами» и чего бы она не делала ни за какие деньги
С 18 марта мы практически не видим в эфире ведущей политического ток-шоу Анны Безулик. С апреля она отдыхает от телевидения и считает это самыми счастливыми днями своей жизни, потому что никогда не была без работы. Между тем она продолжает вести переговоры о будущем ток-шоу, хотя еще не готова сделать выбор. «Переговоры идут, но их существенно тормозит непредсказуемая ситуация в информационном пространстве, - говорит Анна. - Надо подождать. По ее словам, выбор есть, и он достаточно разнообразен и связан не только с телевидением.

Как уже сообщалось, программа «Я так думаю с Анной Безулик» перестала выходить, так как истек срок действия контракта между продакшеном «Украинская медийная группа», который ее производит, и 5-м каналом, который транслировал проект в эфире. По неофициальной информации, причиной, которая помешала партнерам продлить контракт, является сумма и распределение расходов на трансляцию, производство программы. Анна призналась, что не видит политического подтекста в прекращении выхода своей программы, скорее всего финансовый.

Жесткая в эфире, Анна в обычной жизни старается максимально избегать конфликтных ситуаций. Она умеет очень долго, бесконечно терпеть, но всегда отстаивает свое личное пространство, которое ей жизненно необходимо.

- Анна, недавно Борис Фуксман сказал, что вашим проектом интересовались крупные телеканалы, вы не знаете, какие именно?
- Нет. Считайте, что это для меня приятная новость, и вы знаете больше. Последний раз мы с Борисом Леонидовичем лично виделись 31 марта, это был последний день нашей работы в Украинской медийной группе. Понятное дело, что мы дружески друг к другу относимся. И со всем коллективом Украинской медийной группы нам очень приятно и комфортно было работать, спасибо им большое. Но больше никаких встреч не было. По крайней мере, мне неизвестно, с кем, о чем и какие переговоры ведет Украинская медийная группа.
- Не надоел вам формат «Я так думаю»? Считаете ли вы его до сих пор актуальным? Вы говорили, что хотели бы, чтобы ваша программа развивалась. Что именно вы хотели бы в ней изменить?
- Есть две принципиальные вещи, которые меня не удовлетворяют в этом формате. Мы старались от них отходить на протяжении последнего сезона настолько, насколько это было возможно в пределах заявленной концепции. Во-первых, мне не нравится, что мы были изначально ориентированы исключительно на актуальные и именно политические вопросы. Иногда мы обсуждали абсолютно второстепенные вещи, какие-то парламентские, даже кулуарные подробности, вместо того, чтобы говорить о большем, имеющем непосредственное отношение к жизни людей, и, между прочим, что требует совершенно иной технологии производства и других условий подготовки. Отход от этого позволил бы обсуждать вещи, которые, на мой взгляд, являются более важными, разнообразить тематику программы, сделать ее более содержательной, показать гораздо больше интересных лиц людей, которые есть в Украине. Эту вещь абсолютно точно нужно менять, я для себя уже давно приняла внутреннее решение, что мы обязательно будем вносить такого рода коррективы. И именно их я уже вписала в видоизмененный формат.

Второй нюанс. Сама по себе структура формата является слишком жесткой. Этот поединок - человек напротив человека - не позволяет нам достаточно свободно модифицировать формат в зависимости от темы обсуждения. А тема иногда в этом нуждается. Мне хотелось бы его сделать более гибким. Это если говорить о формате «Я так думаю».

Если честно, название я также бы обязательно поменяла, хотя оно уже и стало брендом. Мне его хотелось изменить еще в прошлом году. Я была поклонницей другого варианта названия.

Есть еще некоторые технологические вещи, которые мы не смогли реализовать. Они связаны с международной тематикой, с интерактивом, со многими вещами, которые планировались мной как неотъемлемая часть проекта. Не получилось их осуществить из очевидных, понятных причин - финансовых. Но спасибо и за то, что формат в принципе состоялся и в таком качестве. Я надеюсь, что если будет возможность в дальнейшем производить такого рода форматы, то одновременно появится возможность использовать более разнообразную палитру производственных средств.

- Были ли у вас любимые спикеры? Что вообще вы считаете необходимым для «идеального спикера? Чем именно должен владеть спикер, чтобы его приглашали в программы Безулик и не только?
- Я думаю, что у каждой из редакторских групп свое определение идеального спикера. Если вы в первую очередь ориентированы на шоу, то очевидно будете приглашать человека-оркестра, если вы хотите, чтобы ваше шоу было больше похоже на цирковое развлечение, то приглашать клоуна. Для меня идеальный спикер - это человек, во-первых, безусловно компетентен, во-вторых, блестящий оратор и импровизатор, способный не транслировать заготовленные месседжи, а мыслить вживую, существовать в разговоре, реагировать непосредственно на все происходящее. В идеале - это человек с харизмой, он должен приковывать к себе взгляд, это также важно. Еще для меня лично было принципиальным, чтобы человек, приходящий разговаривать о той или иной проблеме, имел бы какой-то соответствующий жизненный бэкграунд. Чтобы он не просто теотеризовал по поводу, а желательно не один год занимался делом, о котором будет разговаривать. То есть, если это правозащитник, то это не просто человек, который только что открыл для себя понятие защиты прав человека, а специалист, имеющий определенные жизненные наработки. Это мои личные требования к идеальному спикеру. Но надо понимать, что требования в первую очередь ставит формат. Если нужно - приглашают ученых или известных общественных деятелей. Если будут необходимы Фрики - приглашают и их.

- Назовите, пожалуйста, ваших любимых спикеров...
- Ни в коем случае не назову. Все, кого я люблю, об этом знают, потому что я никогда не стесняюсь в этом смысле признаваться людям в любви:).

- Почему в наших ток-шоу принимают участие одни и те же журналисты? Хотя как раз журналистов - интересных, опытных - в Украине значительно больше, чем, например, политологов?
- Действительно, гораздо больше. Я думаю, что мы в процессе со всеми познакомимся. Всегда так получалось, что журналистов мы приглашали последними, поскольку для них важна не только тема, но и участники. Есть люди, которые реагируют быстро, есть, что очень заняты, чрезвычайно интересны для нас персонажи, традиционно отказывают, и не только нам - они просто никуда не ходят. И еще важный нюанс: мы просто не всех знаем, мы для себя постоянно открываем новых. И каждый новый яркий человек - это всегда находка. Например, уже буквально перед завершением контракта мы сделали для себя очередное открытие - это Валерий Калныш, заместитель главного редактора «Коммерсанта». Блестящий журналист, умеющий ярко общаться в кадре. Я жалею, что он успел в нас посетить только два эфира.

- Где теперь команда «Я так думаю»? Удалось ли кому уже трудоустроиться?
- Удалось. Не все без исключения, но большинство понемногу начали работать. Мы стараемся друг другу в этом помочь. Разумеется, мы сохраняем команду и надеемся, что когда-нибудь снова будем работать вместе. Но очевидно, что счетов в швейцарских банках у нас нет, дети есть, и нам как-то надо выживать.

- Какие тенденции на сегодня в развитии политических ток-шоу?
- Если говорить о развитии, то я его не вижу вообще. Я не первый год наблюдаю стагнацию. Пока же если сохранится хорошая украинская послевыборная традиция, мы с вами станем свидетелями полного переформатирования информационного пространства. Начиная от смены собственников, завершая сменой менеджмента и изменением программ. Очевидно, есть шанс увидеть новую информационную политику. На самом деле, на мой взгляд, эти процессы в полном объеме еще не начались, все еще впереди.

- Сейчас внимание зрителей к политическим ток-шоу падает, также очевидно желание новой власти избавиться острых глубоких дискуссий. Вследствие чего может быть закрыто большинство ток-шоу. С вашей точки зрения, что потеряет общество, если это произойдет?
- Давайте по очереди. Относительно падающих рейтингов. Здесь просто совпали две вещи. Любые общественно-политические программы, политические ток-шоу, в первую очередь, должны иметь сезонную рейтинговость, то есть ближе к лету рейтинги падают. А в этом году на обычный телевизионный календарь накладывается по завершению выборов, еще очевиден нормальный эмоциональный откат после предвыборного напряжения, хотя любая резонансное яркое событие может изменить ситуацию.

Относительно острых дискуссий. Позвольте заметить, что острые и глубокие - это все же такие разные истории. Счастливые те, кому иногда удается это сочетать.

А теперь об общественных потерях. Есть две очень важные вещи, которые нужно понимать. Во-первых, Украина - плюралистическое государство. У нас с каждого вопроса или проблемы существует несколько мнений. В нашей стране дискуссии - это единственный возможный вариант сохранения толерантных настроений в обществе. И в этом должна быть заинтересована в первую очередь власть. Я лично считаю, что толерантность должна быть в Украине национальной идеей. И тогда все, что мы имеем (мультикультурность, разную геополитическую ориентацию), будет нашим естественным преимуществом. Мы можем совершенно свободно вести переговоры с Западом, и с Востоком, мы везде имеем свою диаспору. Это разнообразие украинского общества является уникальным подарком судьбы. Но для того, чтобы современная украинская община мирно сосуществовала, она должна дискутировать, обсуждать. Это столь же объективная вещь, как этот дождь сейчас за окном, он идет и все.

Посмотрите, что сейчас происходит вокруг власти. Только последние события: ситуация с ураном, договоренности в Харькове. Вопросов возникает больше, чем выводов. Что действительно было подписано в Харькове? Газовый бартер - победа или ловушка? В каких условиях и как проходили переговоры. Почему избранные народом руководители ведут себя как бойцы подполья «в условиях абсолютной тайны»? Будут ли на самом деле другие договоренности, которые обсуждаются? Я понимаю, что наиболее знаковая вещь - продление пребывания ЧФ в Севастополе еще на 25 лет. Но не является ЧФ неким Дмитрием Владимировичем Табачником в Кабмине, на котором сосредоточено все внимание, и мы не замечаем, что происходит помимо этого? А в каких еще сферах заинтересованы российский бизнес и российская экономика? Соответствует ли действительности, что якобы в списке предприятий, к которым существует интерес, не только государственные, но и частные предприятия? Это отдельно интересный момент для некоторых отечественных олигархов, которые пытаются наспех сдружиться с властью. Политический «момент истины» - или самоопределится оппозиция? И главное - на самом ли деле в Украине гражданское общество и какого рода должна быть сегодня его деятельность? Продолжать можно бесконечно. Как по мне, простые, очевидные вопросы. И первый, кто заинтересован, чтобы они обсуждались, а не затаивались сопровождением банальностей из бумажек, - это власть. Только тогда она будет контактной, а ее действия - понятными. Иначе мы будем наблюдать эскалацию, недовольство, которое не обязательно будет публичным и выльется на улицы. После 2004 года вряд ли масштабный эмоциональный подъем сможет быстро повториться, это противоестественно, на мой взгляд. Но это означает, что все «общественные дискуссии» будут, как и в советские времена, сосредоточены на кухне. Поверьте, это только минус. Власть, от которой на кухнях будет прятаться народ, очень быстро перепутает, интересы которой страны она защищает, и потеряет будущее. И надо быть чрезвычайно недальновидним человеком, чтобы такого рода вещи не просчитывать.

Поэтому - какие ток-шоу будут, какие будут открываться или развиваться, - это вопрос времени. Я могу говорить только о тех объективных факторах, которые вижу. А дальше все будет зависеть от элементарного наличии здравого смысла тех, кто будет определять в этой стране информационную политику. Если он будет, мы увидим конструктивное развитие, если нет, то - нет.

- А что вас лично не устраивает в наших ток-шоу? И благодаря чему ваше ток-шоу на 5-м канале было значительно глубже, чем на «Плюсах»?
- Во-первых, спасибо за комплимент. Это означает, что мы развиваемся. Глубже, потому что мы отошли наконец от приглашения людей за политически-партийным признаком. Мы смогли себе это позволить, хотя в действительности это был определенный риск.

Есть один фокус. Мы всегда были прибыльной программой. Нам всегда приходилось искать компромисс между содержанием и долей в эфире. На коммерческих каналах все стараются поддерживать наработанный прибыльный механизм, поскольку все мы бизнес-зависимые люди, должны давать еще и показатели в эфире, а не просто творить в свое собственное удовольствие. Это слишком большая роскошь. И потому на каналах с большим покрытием и большей частью, с более массовой аудиторией гораздо труднее рисковать и менять расстановку приоритетов при подготовке проектов.

На 5-м рискнуть нам было легче, поскольку мы боролись за другую долю, но не сразу. На этом канале мы стали известными благодаря сарафанному радио, потому что не было никакого особого промо. Еще, на мой взгляд, была некстати длинная летняя пауза. Только в октябре мы почувствовали, что стали выходить на среднюю стабильную четверочку, а в пределах 5-го канала это был качественный показатель. И тогда у меня появилось ощущение, что ниже мы не упадем.

Именно тогда мы рискнули и начали выстраивать разговор не по политознакам, прекратили гоняться за спикерами, которые считаются у нас наиболее привлекательными. Причем для себя выяснили, что если аудиторию интересует именно содержание программы, так называемые рейтинговые политики рейтинга не гарантируют. Это уникальная вещь. Приходит человек, с точки зрения политической раскрутки является второстепенным, если не десятирядным членом какой-то политической силы, но является безусловным, безоговорочным специалистом по какому-то вопросу, и рейтинги растут. Приходит заместитель председателя какой-то политической силы - и цифры падают.

Во-вторых, именно таких изменений в диалоге требовала аудитория 5-го канала, которая является определенным образом настроенной, активной, преимущественно образованной, готовой к такого рода разговорам. Кроме того, приходила недовольна отсутствием содержательных комментариев аудитория с других каналов. Мне кажется, что именно содержательный диссонанс сыграл в нашу пользу. У зрителя сегодня появилась определенная усталость от бесконечного жонглирования и манипулирования фразами, которые ничего не объясняют. Когда начались живые эфиры в 2004-2005 годах, общество, кажется, не могло ими вдохновляться. Это был свежий глоток воздуха. А потом беседа превратилась в заезженные шоу, своеобразный телевизионный перфоменс.

- Чего вам не позволяли делать на «Плюсах»? И почему не позволяли?
- Такого не было, чтобы не разрешали. Очевидно, я скажу сейчас крамольную вещь, но на «Плюсах» работала категория людей, которым никто никогда не позволял себе приносить любого рода темники, или давать согласно им какие-то указания. Мне повезло - я принадлежала как раз к этой категории. У меня в смысле «запретов и разрешений» было единственное в жизни недоразумение, причем, этического характера. Помню, что единственное категорическое недовольство возникло у Владимира Давыдовича Оселедчика, когда он увидел в эфире анонс проекта с упоминанием Сергея Бодрова, который как раз недавно погиб. Так получилось, что один из наших гостей предположил сравнения, в котором упомянул и Сергея Бодрова. Программа тогда выходила в записи, при записи проекта Сергей был еще жив, анонс же вышел в эфир уже после трагедии и, здесь я согласилась с руководством, промо действительно нужно было изменить.

А в общем мы просто все, не договариваясь, понимали: пошлость, дурной вкус, хамство, халтура на канале неприемлемы. Мы все знали, что видим Украину независимой, европейской, демократической страной, и создаем соответствующее телевидения.

В последние месяцы программы «Я так думаю» на «Плюсах» нас, разумеется, пытались переориентировать. Это все делалось под предлогом переформатирования программ, необходимости изменений с учетом новых тенденций вещания на канале. И под лозунгом: «Давайте наконец будем делать, Аня, то, что на самом деле интересно людям». Я попросила разъяснить, что именно имеется в виду, ибо очевидно, что с радостью согласилась бы, поскольку всю жизнь мечтала делать то, что в действительности интересно людям:). Мне было сказано: «Вчера на Окружной машина сбила двух проституток. Сколько их там еще несчастных стоит! Пригласите их в студию и поговорите». Со своей стороны, как человек профессионально циничный, я сказала, что не против освещения жизни проституток в украинском телевизионном пространстве, но очевидно речь идет не о переформатировании, а об изменении жанра. Если мы информируем о чрезвычайном дорожном событии всеукраинского масштаба, то для этого существуют новости, если это криминальная хроника, то, наверное, надо говорить о подготовке какого-то уголовного проекта, если речь идет о какой-то незаурядной жизненную историю проститутки с Окружной, то нужен жанр докудрамы. Нет, сказали мне, мы делаем общественно-политическое ток-шоу:). Об изменении жанра речь не идет:).

- Чего бы вы не делали в журналистике ни за какие деньги?
- Могу сказать вам так, что «ни за какие деньги» - это прекрасная и благородная причина чего-то не делать, но сколько в действительности существует столько обстоятельств, ломают людей. Просто прекрасно понимаю, что в жизни никогда не надо говорить «никогда». От суммы и от тюрьмы, как знаете ... Очевидно, я всю жизнь старалась избежать стыда. Если повезет, так будет и дальше.

- Говорят, что Порошенко настойчиво предлагают продать канал Колесникову. Представим, что это произошло - вы бы пошли работать на канал с новыми владельцами?
- Вы знаете, меня гораздо больше интересует даже не фамилия владельца. Между прочим, учитывая объективные телевизионные реалии у меня по качеству работы ТРК «Украина» чуть ли не меньше оговорок, скажу вам честно. Для меня принципиально другое: какой собственно канал владелец собирается создавать, кто будет идеологом этого канала, кто будет топ-менеджером.

- Какие условия для вас есть принципиальными, когда вы договариваетесь о сотрудничестве?
- Принципиальными являются, во-первых, правила игры: свобода в выборе темы, приглашении гостей, невмешательства непосредственно в содержание программы. Я действительно не понимаю ручного управления или вмешательства в такого рода работу, какова моя. Просто потому, что это неэффективно, это уничтожит проект изначально. Или ты делаешь эффективный дискуссионный проект, или он будет неинтересен, его не будут смотреть.

Во-вторых, важны определенные условия работы, т.е. каким спектром производственных средств мы можем оперировать (будут включения, какого-то рода видеоматериал мы сможем получать и т.п.). Во-вторых, бизнес-показатели, то, за что должна отвечать я, а также моя команда. Для меня об определенных взаимных обязательствах всегда было принципиально договориться заранее. Просто потому, что то, что я обещаю, всегда выполняю.

- Предлагали ли вам идти в политику? В Верховную Раду? Вы представляете себя в роли политика?
- Предлагали. Извините, я для себя пока не вижу места в украинской политике. Просто я прекрасно осознаю, что политика, во все времена и во всех странах - это искусство возможного и что для политика умение достигать компромисса - это иногда компромисс с собственной совестью. Но ведь должен существовать предел.

- Смотрите ли вы Савика Шустера, Евгения Киселева, Андрея Куликова? Что бы вы точно не делали, как они? Кто вам интереснее? Когда Савик говорил, что он хотел бы вести с вами проект ...
- Савику спасибо, приятно. Коллег принципиально не обсуждаю. Всегда старалась смотреть, но чисто с технологической точки зрения. Просто для того, чтобы мы не повторяли и не дублировали тем и приглашенных. Внимательнее всегда смотрела Андрея Куликова. Во-первых, из тех соображений, что у него больше экспертных мнений, а мне это интереснее, а во-вторых, чтобы не устроить тавтологию в эфире, потому что мы выходили сразу после него.

- Не хотели бы вы попробовать себя в другом жанре?
- Во-первых, я уже работала в другом жанре и практически могу это делать. Это интересная для меня история. Я сейчас ношусь с одной идеей, пока не хочу рассказывать детали. Она не праймовая, но, на мой взгляд, она очень важна, потому что можно получить совершенно уникальный контент, показания, которые в действительности давно уже необходимо было собрать. Так вот, этот проект не имеет никакого отношения к тому жанру, которым я сейчас занимаюсь.

Я действительно не выбираю тот или иной жанр. Просто пытаюсь каким-то образом реализовать себя в профессиональной сфере. Мы, телевизионщики, на самом деле очень счастливые люди, потому что напрямую или косвенно благодаря своей работе постоянно обмениваемся впечатлениями с окружающим миром.

- Звал/зовет ли вас Роднянский в Россию?
- Никогда не звал. Мне кажется, это некий стереотип, поскольку мне часто задают этот вопрос. Очевидно, этот стереотип сформировался, поскольку Александр Ефимович уехал работать в Россию на волне успеха «Плюсов». Почему у многих возникло представление, что он должен был забрать с собой всю команду и отправиться с ней на завоевание Москвы. С точки зрения построения телевизионного бизнеса - это полная чушь. На мой взгляд, это был бы нонсенс, если бы он начал забирать из эффективно работающего украинского канала людей в Россию.

Надо учитывать еще одну вещь: я человек, который профессионально, личностно ориентированная на эту страну, в силу многих обстоятельств, не только профессиональных, но и личных. У меня был достаточно широкий выбор места работы в других странах еще по завершению обучения в университете, но я тогда от этого отказалась. Очевидно, что этот вопрос для меня дальше не возникал.

Хотя иногда жизнь заставляет сделать выбор. Например, мне лично очень обидно, что Оля Захарова - лучший, безусловно, телевизионный дизайнер Украины - сейчас больше работает в России. Мне просто жаль, потому что в то время, пока она работает там, мы здесь теряем.

- Как вы оцениваете сейчас формат «Плюсов»?
- Никак. О «плюсы» - или хорошо, или никак. Об контенте этого канала уже немало написано, что я вряд ли что-то добавлю. А с точки зрения экономической эффективности рестайлинга, который состоялся, информация также известна: он неудачный.

- Во время вашего последнего сезона на «1+1» вы вели проект «Сто процентов Украина», закрытый каналом через неудовлетворительные показатели. Вам понравился этот формат? Как вы думаете, почему не удалось заинтересовать им зрителя?
- Я действительно очень счастлива, что формат закрыли. Объясню почему. Задумывался он за год до старта. Еще до того, как о существовании этого формата узнали наши братья в России. Очевидно, что компании, производящие форматы такого рода, как «Первый миллион» или «Самый умный», успешно шли на «Плюсах», были заинтересованы предложить свой продукт людям, удачно реализовали приобретенный у них раньше формат. То есть они пришли с Pover of Ten к «Плюсам». Тогда решение о приобретении этого формата принимал Юрий Зиновьевич Морозов, Владимир Карташков участвовал в обсуждении.

В родной версии формата его ведет политический обозреватель. Изначально была идея, во-первых, ставить программу в воскресенье перед итоговым выпуском новостей, во-вторых, привязывать его к актуальным событиям недели, и в-третьих - приглашать общественно известных деятелей и персонажей, для того чтобы выстроить внутреннюю драматургию на сопоставлении мнений авторов новаций, которые происходят в обществе, и восприятием этих новаций гражданами. Согласитесь, не всегда у людей имеется адекватное представление о реальном отношении общества к их действиям. Вот на этом контрасте и должна была выстраиваться программа. Собственно, поэтому и предложили ее вести мне, а не ведущему сугубо развлекательного жанра.

Но на «Плюсах» бюджеты утверждались в то время бесконечно долго. Если в датах, то решение о том, что проект будет, было принято в августе 2007 года. К реализации проекта мы подошли летом 2008 года. То есть прошел год, за который успели реализовать свой проект наши российские коллеги (ясно, что они его делали в абсолютно развлекательном направлении), СМЕ и «1+1» получили новое руководство, формат канала стал изменяться, оказалось, что и задачи совершенно другие стоят, и проект будет совершенно другой, и участие в нем примут другие гости ...

И отказаться я не могла, потому что на канале уже начались разговоры о предстоящих сокращениях, а на проекте завязано огромное количество людей. Если бы я в последнюю минуту устроила демарш, то представьте, что бы это означало для всех нас. К тому же, и время выхода в эфир было изменено. Проект до последнего планировался на передпрайм выходного дня, и уже после того, как отснялись первые программы, мне стало известно, что программу решено поставить в пятницу в прайм. Я лично считаю, что это была не просто ошибка, это была катастрофа. Этот проект априори не мог вытащить прайм. Посмотрите, с какими цифрами сейчас идут игровые развлекательные ток-шоу в украинском эфире. Как можно было в этом жанре и с таким содержанием конкурировать в пятничном прайме? Затем, как следствие, понятные менеджерские судороги - проект начали гонять по сетке. Уже когда начались быстрые спорадические передвижения по сетке вещания, я поняла, что идет к закрытию, и просто ждала, когда это произойдет.

Для меня это был, с одной стороны, чрезвычайно интересный профессиональный опыт, спасибо всем, с кем посчастливилось поработать над проектом, с другой - для меня это была такая ноша, которую и бросить нельзя, и нести не очень приятно.

- Как вы оцениваете то, что фактически последний человек из старой команды «Плюсов», Ольга Герасимьюк, тоже не нашла себе места на канале? Почему Ткаченко не смог (или не захотел) работать со старой командой?
- Для меня такое развитие событий было только вопросом времени. На мой взгляд, личность такого масштаба, как Ольга Герасимьюк, априори не могла вписаться в сегодняшний измельчалый формат «Плюсов». А о менеджерском решения Ткаченко лучше спрашивать у самого Александра Владиславовича.

- Почему вы с Людмилой Добровольской и Олесем Терещенко согласились на мировую с «Плюсами»? Кто ее предлагал? Почему вы отказались от иска?
- Я не могу комментировать моменты, связанные с подписанием мирового соглашения. Могу только объяснить некоторые вещи относительно себя лично. Во-первых, для нас вся эта история была важной по одной простой причине - мы хотели понять, сработает редакционный устав или нет. Его вообще в свое время писали Олесь Терещенко, Андрей Тычина, я помогала корректировать. Все это, как вы помните, делалось, чтобы после 2004 года исключить возможность вмешательства собственников в редакционную политику. Принималось соответствующее законодательство, Нацсовет рассылал каналам предупреждения ... Так вот, хочу вам сказать, что устав не сработал. Мы получили официальное письмо от Нацсовета, в котором указано, что отношения между журналистами, владельцами и менеджментом регулируются исключительно трудовым законодательством. С тех пор вся наша история сразу превратилась в трудовой спор. И мировая, в наших отечественных реалиях, стала формой высшего проявления справедливости. К тому же, я вообще очень тяжело воспринимаю любое выяснение отношений, тем более публично. Именно поэтому мне нравится, что все завершилось с формулировкой «довольны обе стороны». Особенно приятно было праздновать Новый год, зная, что в этой истории поставлена точка.

- Как вы оцениваете последние изменения в гуманитарной политике новой власти?
- Мне не очень нравится отход от направления на европейскую модель образования. Это фактически почти единственная реформа, которую хоть как-то было реализовано предыдущей властью. С ошибками, на мой взгляд, поскольку я никогда не была сторонником резких движений. Я прекрасно понимаю, что идеальная система перехода на независимое оценивание должна происходить постепенно и более продуманно. Выпускникам обязательно нужно было давать возможность выбора, потому что иногда этот превращалось в семейные или личные трагедии. Но сейчас также непонятно, почему и по каким причинам начинается отход от независимого оценивания. Ведь подготовка к этой системе началась, между прочим, еще при премьерстве Виктора Януковича и с благословения Дмитрия Табачника. Они также родители независимого оценивания. Конечно, немножко беспокоит вопрос: а почему инициативы минобразования сейчас так массово и активно поддерживает ректорат? Одним словом, ищите тех, кому выгодно. Думаю, здесь проблема не в идеологии.

- По вашему мнению, при каких условиях у нас может создаться сильная оппозиция?
- У нас будет ответственная и мудрая власть, сильная мощная конструктивная оппозиция, когда в этой стране критическая масса политиков будут государственными деятелями с государственным мышлением. У нас большинство политиков конъюнктурщики. Мне кажется, что мы еще далеки от этой идеальной модели, хотя посмотрим, как повлияют на политический процесс последних событиях. Это прекрасный катализатор, он дает оппозиции возможность оперативно работать не только в направлении запада или центра страны, а расширять свое влияние на востоке и юге, как ни странно.

- Что в вашей жизни есть помимо работы? Чем вы увлекаетесь?
- Работа, конечно, - часть моей жизни, но только часть. А все остальное, как и у нормальных людей: семья, ребенок. Увлекаюсь путешествиями, чтением, театром, кино. И еще надеюсь, что буду восхищаться садоводством, у меня появилась такая возможность.

Хотя дома у меня выживают только стойкие цветы:).

- Почему, закончив физико-математический факультет, вы решили работать на телевидении?
- Я начала работать на телевидении, поскольку воспринимала это скорее как очередное хобби. Тем более что я всю жизнь занималась написанием различных сценариев. А в конце концов выбрала как профессию, потому что надеялась, что телевидение сделает мою жизнь более увлекательной и разнообразной. Это то, чего бы мне не хватало, если бы я занималась только математикой. Мне кажется, я тогда сделала правильный выбор.

- Кем хочет быть ваша дочь? Вы бы хотели, чтобы она занималась журналистикой?
- Во-первых, у нее настроения меняются ежедневно, потому что ей только 14. Сегодня она хочет быть дизайнером, завтра - идти в журналистику, послезавтра у нее уже новое увлечение. Кем она будет, не знаю, это надо спрашивать у нее.

Насчет журналистского будущего я скажу так. Пока я против того, чтобы она получала журналистское образование. Она учится в гуманитарном лицее, определенное количество филологических знаний уже имеет. Она прекрасно пишет, и уже получила свой первый гонорар. У нее нет никаких предостережений относительно белой бумаги, в хорошем активе украинский, русский и английский. По моему мнению, чтобы быть профессиональным и успешным журналистом, сегодня стоит иметь специальные отраслевые знания. Например, если ты хочешь писать об экономике и иметь возможность предметно, критически подходить к тем процессам, которые там происходят, желательно получить знания экономические. То есть, я за расширение багажа знаний.

- Ведете ли вы сейчас с кем-то переговоры о сотрудничестве?
- Переговоры идут, но их существенно тормозит непредсказуемая ситуация в информационном пространстве. Сложная политическая ситуация накладывается на очень сложную финансовую. Это вызывает паралич рынка, информационного частности. Единственное, что могу вам сказать, - что выбор есть, достаточно разнообразен, и связан он не только с телевидением. Будем смотреть, я пока не спешу. Это счастливые три недели в моей жизни, я раньше ни дня не была без работы. Наша работа, конечно, не мешки таскать и не в шахту спускаться, но нервная нагрузка была настолько страшной, что мы иногда чувствовали даже физическое истощение. В любом случае, я еще не готова сделать выбор, надо подождать.

- Однажды во время прямого эфира вы заявили, что отказываетесь продолжать вести программу, пока ваш гость депутат-бютовец Сергей Соболев не извинится перед вами за безосновательные, по вашему мнению, подозрения в заказанности вашего проекта. Вам часто удается отстоять себя вне телестудии?
- В том случае не было ничего личного, только профессиональное. На телевидении, мне кажется, это уже стало нормой: огульные, беспочвенные обвинения в адрес журналистов, которые мы сами, между прочим, частично подкармливаем. Это все не просто является пренебрежением к людям, а еще и обесцениванием собственной профессии. Будем считать, что на каком-то этапе я приняла решение с этим не мириться. Вы заметили, что в эфире я всегда работаю с целой кипой бумаг, хотя почти не заглядываю в них? Все, что в них записано, существует для того, чтобы иметь в своих руках непосредственно во время дискуссии в эфире аргументы: точные ссылки, цитаты, фактаж, с четкими указаниями где, когда, кем, при каких обстоятельствах это было обнародовано. Собственно, это и называется «журналистская работа», я не понимаю таких ссылок, как «люди говорят». Если я трачу силы, время и здоровье, чтобы быть аргументированной, то думаю, что имею полное моральное право требовать от политиков аргументировать их слова. Надо научиться это делать, иначе мы просто обречены на профессиональное самоуничтожение.

А в жизни все наоборот. Насколько я жесткая в эфире, настолько в жизни стараюсь максимально избегать конфликтных ситуаций. Если я на них выхожу, то, будьте уверены, у меня просто не было другого выхода. Я умею очень долго, бесконечно терпеть, хотя могу иногда внезапно сорваться, и через минуту мне уже становится стыдно, что я себе это позволила. Но я всегда стараюсь отстаивать свое личное пространство, которое мне жизненно необходимо.

Светлана Остапа.