Как я был врагом свободы слова

Речь идет о программе Романа Чайки «5 копеек» на 5-м канале, на которой взрослые серьезные люди пытались что-то сказать...

Вечером 26 декабря 2009 года я катался на машине времени. Причем поездка была направлена сразу и в прошлое, и в будущее. Будущее, представляется, близкое, прошлое - более отдаленное, но объединены они были одной удельной чертой, называлась словом латинского происхождения - цензурой.

Речь идет о программе Романа Чайки «5 копеек» на 5-м канале. Программу, которая, между прочим, традиционно идет вживую, более того: на этот раз в ней не было ни одного политика, одни только приличные люди, непосредственно причастные к журналистскому и художественному цехам, плюс студенческая молодежь со своими «примочками» и неожиданно-ожидаемыми радикальными настроениями.

А еще был незримо присутствующий сакраментальный закон «О выборах президента ...» с теми изменениями, которые дружно ввогнали у него Партия регионов и Блок Юлии Тимошенко и фактически сделали невозможным любые нормальные дискуссии в СМИ относительно качества программ тех или иных кандидатов на пост главы государства, более того - даже простое обнародование информации об этих кандидатах и их программах. Иными словами, действующий закон де-юре просто сделал невозможными сами выборы как таковые, поскольку без донесения информации (не рекламы, а именно информации, которая включает факты, их анализ, выводы и рекомендации экспертов плюс оценку всему этому общественным мнением) до электората можно говорить максимум о голосовании на избирательных участках, но не о сознательно сделанном выборе.

Понятное дело, безумия законов у нас традиционно лечатся их (то есть законов) невыполнением, но на этот раз не повезло. По каким причинам «5 канал» решил строго следовать букве закона, о чем автор этих строк узнал незадолго до самой программы. Стоило бы, конечно, отказаться принимать участие в игре за правовыми нормами и либо не поехать на «5 копеек», либо в самом эфире нарушить эти нормы, и стало как-то по-человечески неудобно - это же подведешь ведущего и его команду, сломаешь их сценарий, а потом все громы и молнии со стороны различных противсихов и просто психов упадут на них. Поэтому тот, кто не выключил вовремя телевизор, имел возможность увидеть ту несчастную программу, на которой взрослые серьезные люди пытались что-то сказать ...

... И тут же память перенесла в конец 1980-х, когда уже можно было что-то сказать в СМИ, но нельзя было называть все вещи своими именами. Хочешь донести информацию до читателя, слушателя и зрителя? Крутись как вьюн на сковороде, но знай: тебе все равно вычеркнут по пересчету форм собственности, которые должны существовать в Украине в новых условиях, частную собственность, и заменят сакраментальным словами: «и другие формы собственности». Тебе все равно не дадут сказать в культурологической программе украинского радио (конечно, не прямой эфир, а запись) о репрессиях со стороны системы, а попросят переговорить этот фрагмент так: «необоснованные репрессии». Ты прекрасно понимаешь, что как раз тут речь шла о вполне обоснованных вещах, о самозащите тоталитарной системы от свободомыслия, но тебя пригласили симпатичные люди, им нужно выпустить вовремя программу, кроме того, все равно будет сказано много верного, а народ давно научился понимать эзопов язык. .. Словом, гласность. Да еще по-киевски, когда страх перед опасной свободой всмоктался в большинстве украинской интеллигенции вместе с молоком матери.

Так вот, 27 декабря 2009 года на «5 копейках» с искренним удивлением отметил, что кроме меня лично (чье поведение в эфире некоторые коллеги отметили как «агрессивное») никого особо не волнует ни законодательный запрет деятельности структур гражданского общества (а как они могут контролировать власть и политиков, если отстранены от наблюдения за избирательным процессом и не имеют права обсуждать достоинства и недостатки кандидатов?), ни запрет на профессии (политический аналитик, политолог, публицист и т.д.), ни закрепленная законом откровенная цензура в СМИ (только не называть фамилии кандидатов! только не говорить о них иначе, как на уровне эвфемизмов!) Но поскольку все участники программы имели за спинами больше или меньше советский опыт и времена перестройки и гласности, то, похоже, у них просто включились древние системы рефлексов - мол, ничего страшного, вещи давно знакомые, тогда обходили, и сейчас обойдем. А Виталию Портникову, очевидно, помогла его привычка играть на грани фола в нынешней российской системе координат, где речь идет не о каких там западные выдумки, а про суверенную демократию ...

А, может, и правда - ну их в болото, эти выборы, этих политиканов с их тупыми законами, потому осуществлена Сергеем Проскурней постановка в Черкассах «Цыганского барона» объективно куда важнее всю нынешнюю суету?

Возможно, что и так. А возможно, что и нет. Ведь будут ли приглашать Проскурню, если цензура (пока «нежная», почти добровольная, далеко не повсеместная) утвердится и начнет распространяться на все сферы общественной жизни (такое уж ее свойство - становиться безграничной)? Если самоограничение журналистов и художников снова станет повседневной привычкой? Если нынешняя тенденция формировать «черные списки» авторов и тем даже в некоторых вроде бы демократических СМИ перекинется на «остатки свободы слова», которых и без того осталось мало?

Собственно, в некотором смысле ситуация может стать даже хуже, чем у второй половины 1980-х, - тогда, используя против режима тексты его же основоположников, можно было хотя бы бросить в чье-то лицо Марксово: «Радикальным лечением цензуры было бы ее уничтожение, поскольку недостойной является само это учреждение, а институты-то есть более мощными за людей ». Сейчас же отсутствуют какие-либо авторитеты, за чью спину сторонник свободы слова при случае может скрыться (кроме разве что криминальных, но им и свобода в одно из тех мест, которые так часто фигурируют в Леся Подеревянского ...). Вот и можем вскоре получить «свободу слова» на уровне не горбачевских, а брежневско-андроповских времен. Потому что начало положено, и журналистское сообщество в своей массе согласилась с фактом государственной цензуры СМИ в критической политической ситуации, на ограничение свободы слова и выражения убеждений, введенные собственниками ряда масс-медиа, и на отстранение гражданского общества от контроля за властью.

Иными словами, журналисты согласились на роль соучастников в борьбе со свободой слова в Украине. Точка. И здесь вряд ли существенно помогут разные словесные маневры и эвфемизмы, которые, мол, позволяющих обойти требования откровенно антиправового закона. Обойти можно, но зачем тогда удивляться, что молодежь, а именно на этих «5 копейках», считает демократию продажной и крайне неэффективной и искренне стремится социал-национального тоталитаризма?